Clik here to view.
Начала читать дневник Мулуда Ферауна и... не могу оторваться. На мой взгляд, он гораздо интереснее его романа и очерков. Те предназначались для публикации и в них он немножко слишком кабил. А дневнике мы видим его таким, каким он был на самом деле: европейски образованным человеком, пишущим книги на французском языке, другом Роблеса и Камю, директором школы, под началом которого были и учителя-французы. Но при этом он кабил, мусульманин и видит то, чего не могут заметить европейцы. Кроме того, на мой взгляд, свидетельства типа «В женщин солдаты не стреляют, это всем известно.» в дневнике кабила на порядок ценнее их же, но исходящих из уст бывшего парашютиста. Периодически Ферауна бросает от «ненавижу французов» до «они же хорошие люди». Понять его можно, все мы люди и одни и те же события видим по-разному, в зависимости от настроения, ситуации и пр. Тем не менее, автор очень критически относится к событиям. Неправы французы, готовые устроить «Кабилию без кабилов», но неправы и их противники, обманывающие и обирающие народ. А где истина – неясно.
Форт-Насьональ. Главная улица.
Image may be NSFW.
Clik here to view.
11.12.1955
Хотя их дружелюбие по отношению к нам и было выражением их ненависти, но такой благоразумной, что мы ее и не по-чувствовали. Мы принимали ее за доброту. Они были хорошими, мы были плохими. Они были людьми цивилизованными, мы были варварами. Они — христиане, мы — мусульмане, они — существа высшего порядка, мы — низшего. Вот во что заставили нас поверить, вот почему ничтожная толика отпущенных ими щедрот показалась нам проявлением доброты. Самые искренние из нас и в то же время самые умные выражали им при случае бес-конечную признательность и безграничное восхищение. И таким образом, мы, в свою очередь, заставили их по-верить в то, что они искренни с нами, что они — существа высшего порядка, исполненные доброты. Но настало время поубавить им спеси. Пусть знают правду: они утратили над нами власть, и мы больше не питаем к ним добрых чувств. Стоит ли тешить себя иллюзиями?
19.01.1956
Вчера в районе Мишле произошло, вероятно, серьезное столкновение. Подверглась нападению налоговая касса, все деньги похищены. Несколько раз возвращался вертолет, возможно, на нем перевозили тяжело-раненых. Весь день над городом кружил истребитель,
школьники, призывая меня в свидетели, осыпали его издевательскими насмешками. А когда в четыре часа мы увидели с балкона три медленно приближающиеся санитарные машины, ребятишки обрадовались, они были уверены, что там полно мертвецов. Этот возраст не знает жалости. Я насчитал двадцать джипов, возвращавшихся с поля боя. Машины были покрыты грязью, измученные солдаты глядели мрачно. Я видел головы, обмотанные тряпьем, солдат, распростершихся на коленях своих товарищей,
До меня дошли некоторые сведения о том, что случилось у нас, в Таурирт-Муссе. Убитых и в самом деле оказалось много. Говорят, пятьдесят семь человек. Жители Таурирт-Муссы погрузили убитых солдат на ослов и отвезли в Тагмунт, где оставили их у дороги. Так что у них была возможность сосчитать. Сами они с готовностью признают, что несколько жертв из числа наших, убитых солдатами в пылу гнева, и несколько сожженных домов не могут послужить оправданием подобной катастрофы. На месте французов они, может, все бы сожгли и всех бы перебили.
( Свернуть )
Форт-Насьональ. Церковь.
Image may be NSFW.
Clik here to view.
02.02.1956
-Значит, теперь повстанцы полюбили вас?
-Говорю тебе, настоящие братья. Истинные мусульмане. Когда они собрали нас, зубы у наших старей-шин так и застучали. Зато командир у них был замечательный. Он нам из Корана всю фатиху по-арабски прочитал. И с каким выражением, с каким пылом, видел бы ты! А каким тоном Тут и понимать ничего не надо, так здорово. Но, в самом деле, людей этих можно уважать... Теперь,— продолжал Амар,— и с правосудием у нас порядок. Повстанцы все улаживают, устраняют раздоры, пазначают штрафы и никогда не ошибаются. Они хотят согласия во всех деревнях, мира, братства. Вот ты образованный, а послушал бы их да поговорил бы с ними, и тебя бы они обратили...
Да, сомневаться не приходится: живи я в Тизи-Хибеле, и меня бы тоже обратили. Я полностью был бы согласен со всем, безоговорочно восхищался бы ими. Ведь я в конце концов отец семейства. И свои обязанности хорошо знаю. Но здесь, вдали от родных мест, я могу позволить себе некоторую осторожность в суждениях именно в силу своего образования и еще потому, что немного знаю историю.
Форт-Насьональ. Ворота Тизи-Узу.
Image may be NSFW.
Clik here to view.
09.02.1956
Сегодня утром у въезда в деревню Азуза обнаружили труп М. А., лежащий поперек дороги. М. А. убили ночью. М. А.— французский подданный, бывший жандарм, работавший секретарем в деревне Аль Аскри. Чуть ли не до самого последнего времени он вопреки запретам продолжал курить и пить. (ФНО запрещал мусульманам курить и употреблять спиртное, жестоко карая за несоблюдение норм шариата. –К-К) Потом вдруг демонстративно перестал, явно подчиняясь строгому предупреждению. Тогда за что же эта казнь? Может быть, его подозревали в том, что он донес о готовящемся приходе в Азузу командиров повстанцев и тем самым вызвал столкновение, имевшее место недели две назад, во время которого погибли невинные люди и солдаты... Так он стал еще одной, дополнительной, хотя и заранее запланированной жертвой.
01.07.1956
В Форт-Насьонале еще ничего, а вот в далеких деревушках, среди самих кабилов... Сущий ад, да и только! По ночам люди прячутся, ни огня, ни шороха, никаких разговоров. К вам могут ворваться, схватить вас. Если вы на подозрении в другом лагере, в один печальный вечер вас окликают, заставляют выйти на улицу и душат. Предположим, у вас нет неприятностей с солдатами, тогда патриоты находят у вас пачку сигарет и приговаривают к штрафу. Или, например, вы решились уехать во Францию на заработки, а то и просто поискать тихий уголок, так французы отказываются впустить вас к себе или повстанцы не разрешают выезд. Если вы надумали продать свой участок земли, чтобы прокормить детей, и нашли на него покупателя, вам не разрешают пойти к нотариусу, и сделка не состоится. (ФНО не разрешал мусульманам пользоваться услугами гос. чиновников. - -К)Если у вас нелады с соседом, забудьте и думать о том, что существуют судьи и адвокаты. Ваше дело заслушают и решат новые доктора права. Порешат разом все разногласия, разрубят их, как Александр гордиев узел или как кое-кто еще — горло доносчика.
Форт-Насьональ. Мэрия.
Image may be NSFW.
Clik here to view.
15.12.1956
Ко мне на службу приходил Серджин из Таурирт-Муссы. В августе о нем много было разговоров в Таурирт-Муссе: тогда он выдал солдатам несколько человек из наших мест и рассказал все, что знал о партизанах... Его считали мертвым, думали, что солдаты убили его. Я сказал ему об этом. Он объяснил, что такова была стратегия капитана САС из Бени-Дуалы, это для того, чтобы «феллага», казнившие его бедную сестру, пощадили остальное семейство. Он не решался посмотреть мне прямо в глаза, но поцеловал на прощание и, мне показалось, чуть не заплакал. «Такова жизнь»,— повторил он несколько раз. И еще сказал:
— Знаешь, бешеные собаки кусают руку, которая их кормит. Там, у нас, сущий ад. А здесь считай себя в раю. Тем лучше. Аллах предначертал наш путь, сами мы ничего не можем. Я вот вместе с женой и детьми — нас восемь человек — нашел приют у солдат. Ему ведомо, правильно ли я поступил.
Ему — это Аллаху. А бешеные собаки — это «феллага».
Форт-Насьональ. Улица Рандон.
Image may be NSFW.
Clik here to view.
08.01.1957
Мой коллега Б., вернувшийся из своей деревни, рассказывает, что там творится. Правда, у него привычка все преувеличивать. Но даже с учетом этих преувеличений остается неоспоримой правдой то, что в Уадиасе совершаются страшные преступления, жителям деревни приходится сносить систематическое насилие. Солдатам предоставлена полная свобода безобразничать, убивать, жечь. Партизаны, со своей стороны, почли долгом запугать население, дабы воспрепятствовать так называемому воссоединению. Вот и получается: кто кого перещеголяет в жестокости — «феллага» или солдат. Один — во имя того, чтобы сохранить владычество над руинами, другой — во имя освобождения от этого владычества. И каков бы ни был исход борьбы, строить заново будет нелегко.
Таурит-Амокран.
Image may be NSFW.
Clik here to view.
03.03.1957
Люди в деревнях вконец измучились. С них требуют деньги, а где их взять, неизвестно. Они прячут у себя партизан и хотели бы обеспечить им хороший стол, но те велят им прекратить всякие отношения с французами... Ответственные, которые держат связь с повстанцами, вызывают в деревне всеобщий страх и восхищение. Они хорошо одеты, такие гладкие, упитанные, ведут себя вызывающе. Они и сейчас чувствуют себя у власти. Независимость для них уже наступила. Но есть и другие, те, кто умирает с голоду, кого гложут ужас и тайная ненависть. Так что в один прекрасный день дела «независимых» могут обернуться плохо.
30.05.1957
Вчера у самого въезда в Форт-Насьональ было совершено нападение на патрульных. Мы оказались на «войне», как заявил мой младший сынишка, которого очень позабавили автоматные очереди. Мы видели, как в лазарет приехала «скорая помощь», а за ней какая-то маленькая машина. Все это длилось около двадцати минут. Затем окрестности заволокло туманом, и стал печально накрапывать дождь. Сегодня из французского источника мне стало известно, что ранили одного сержанта, а из кабильского — что перестреляли всех патрульных, что санитарная машина была набита битком и сделала несколько рейсов. Я лично видел, как она спустилась один раз, потом поднялась, и все. Где истина? Впрочем, какой в ней толк? Это в любом случае невесело.
Форт-Насьональ. Алжирские ворота.
Image may be NSFW.
Clik here to view.
09.12.1958
Еще издали я увидел свою бывшую школу в Таурирт-Муссе, которая чудом уцелела от огня. Мы прошли по деревне в сопровождении женщин, которые узнали нас и вызвались спасти от солдат. В женщин солдаты не стреляют, это всем известно. Тогда как, встретив одних мужчин... На другом конце деревни показались солдаты. Пришлось ждать, пока они уйдут. Мы поблагодарили женщин за их любезность. В деревне они явно заняли место мужчин. Приобрели уверенность и, пожалуй, даже излишнюю смелость. Но одежда и удрученный вид неопровержимо свидетельствуют; о страданиях, выпавших на их долю. Дома заметно обветшали. Нам оставалось еще два километра до нашей деревни, и мы поспешили туда.
25.07.1959
Спокойные каникулы в Кло Саламбье. САУ (Аналог САС в городах – К-К) не скупится для молодежи: создает разные центры, летние колонии, организации скаутов. Может быть, настал мир? Увы! А все эти сведения о прошлогодней чистке в рядах ФНО? Народ, который все прибывает и прибывает? Деревни по перегруппировке, возникающие молниеносно то тут, то там?.. В городе не умирают с голоду. Город преображается, страна тоже. В этом есть что-то лихорадочное, искусственное, какой-то обман.
Кло Саламбье (район города Алжир).
Image may be NSFW.
Clik here to view.
13.12.1960
В Шато-Руаяль я встретил Аудиу. К нам домой заходил Резки. И тот и другой своими глазами видели то, что произошло в Кло Саламбье и Диарэс-Сааде. Какие-то сцены или обрывки сцен. Там, по.их словам, мусульман убивали не солдаты, а гражданские. С самого утра, рассказывает Резки, европейцы поднялись на последний этаж дома, где они жили, в удобно расположенную квартиру. И начали оттуда стрелять. У мусульман были спички, чтобы поджигать машины, а у них — револьверы, чтобы убивать. За каждую опрокинутую машину — жизнь араба.
— Я видел из своего окна парнишку лет шестнадцати, красивый такой. Он подошел к машине с зеленым платком в руке, а другой рукой взялся за ручку, собираясь открыть дверцу. Он положил свой флаг, наклонился, пытаясь приподнять машину. Там, наверху, прицелились, выстрелили, парень согнулся пополам. Потом выпрямился, посмотрел вверх, поднял кулак. Еще один выстрел, он падает, но успевает протянуть руку, чтобы схватить флаг, и вскидывает его в ту сторону, откуда стреляли. Но вот рука его упала, пальцы разжались, выпустив зеленый платок.
17.08.1961
Да не сочтут меня неблагодарным слепцом, если огромная созидательная работа, проделанная Францией за короткое время, не нашла здесь достойного отражения не в пример неисчислимым бедствиям. Проделанная ею работа и в самом деле велика, но, с одной стороны, о ней уже достаточно широко всех оповестили, а с другой — этот гигантский скачок вперед — расширение капиталовложений, индустриализация, внедрение оборудования и вообще цивилизации — сам по себе является неоспоримым приговором столетию помышлявшего лишь о своей пользе колониализма, а никак не оправданием той жестокой расплаты, бремя которой мы вместе несем вот уже скоро десять лет,— и за что, спрашивается. А за то, что те, кто, устав страдать, решили положить конец этому эгоизму, избрали насильственный путь, дабы быть услышанными. Избрали? Да нет, какое там избрали. Другого пути не было.
(М. Фераун. Дневник 1955-1962)